call Juri if you need him to cum. (с)
Автор: kritik
Фандом: Ai no Kusabi
Пейринг: Ясон/Рики
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, ангст, размышления
Дисклеймер: коммерческой выгоды не имею
Разрешение: все переходит в ласковые лапки заказчика Nemho
Предупреждения: ООС, нудный автор, огромная любовь к Ясону.
От автора:Кук Апельсинка моя, это написано для тебя! И только. Конечно, капитального жарева не получилось, ты уж прости. Но вот остальное вроде соответствует заявке. 
Ты мне очень дорога. Прости, что это лишь первый написанный тебе фанфик. Обещаю исправиться 
Константа Сначала Ясон говорил:
- Выдайте ему все необходимое для уборки.
А потом просил принести ему кресло. Проклятый блонди не стеснялся даже того, что ему самому приходилось идти к зрелищу.
Потому что зрелище было чрезвычайно занимательным.
Потом он начал говорить:
- Прекрати.
Правда, очень редко. Когда фурнитуры уже совсем не справлялись. И Рики забывался. Он, на самом деле, не позволял себе долгие концерты, потому что все равно заставят, вынудят. Да и выбора пока не было.
Слова Ясона постепенно менялись: их становилось больше. Они звучали более отрывисто и неестественно, словно на них обрывался смысл, что-то целое, завершенное.
- Зачем ты сопротивляешься?
Он безбожно лгал, когда это спрашивал. Если бы они были наедине, Ясон не стал бы интересоваться, да так насмешливо и непринужденно, будто действительно не понимал. Ведь сокрытие правды тоже ложь.
- Ты сомневаешься во мне?
Рики думал о постоянстве, о котором так часто говорил Ясон. По крайней мере, чаще, чем о чем-либо другом. Ясона волновала стабильность и неизменность, за которыми он признавал будущее Амой. Ясон сам не замечал, как меняется, или просто не хотел этого замечать.
Да, Рики по-прежнему получал за свои демонстрации непокорности. Да, он давно лишился помощи фурнитуров в уборке комнате, но продолжал раз в пару недель закатывать что-то совсем истеричное. Обычно Ясон заставлял Рики надеть фартук и шапочку, чтобы тот не замарался, оттирая еду от стен и пола. Хотя это были условности: фартук на Рики смотрелся большей одеждой, чем то, что его заставляли носить ежедневно. Что он носил уже сам.
Подобные выступления были, конечно, не самым худшим вариантом. Этот... монгрел умудрялся превратить любую ситуацию в хаос. Если, конечно, ему хотелось. А разбитая посуда, бледные фурнитуры, заляпанные стены веселили какое-то странное, несмешное чувство юмора Ясона.
И уже в этом начиналось нарушение системы - стабильности.
Но неизменные кресло, бокал вина и Рики, на коленках собирающий осколки, делали это нарушение системы чем-то невозможно приятным.
Да и делать наказание зрелищем не додумался еще ни один блонди, так что это можно считать новаторством.
Рики был слишком смышленым для того, кто томился в неволе. Острый ум подметил все детали, запомнил, что можно, что нельзя, и быстро выделил из этой беспорядочной кучи всё, что можно нарушить. Это очень подходило для того, кому смерть дышала в затылок. Рики слишком привык постоянно идти и оборачиваться назад.
Когда он попал в систему, в стабильность, то начал копать в себе яму. Где-то в сердце. Он видел, как менялся Ясон, видел, как менялся он сам. Этот маленький бунт в рамках контроля беспощадно задел и Рики, выбрасывая маленькие осколки постоянства на него. И осознание насколько гнилой может быть неволя привело его к пониманию того, насколько гнилой может быть и свобода.
Впервые в жизни Рики приходилось делать выбор без особой уверенности. На этот раз все портил Ясон.
В день, когда он отключил камеры в комнате Рики, что-то сорвалось в них обоих. Рики без сопротивлений принял фартук и шапку - Ясон молчал.
Этот вечер был странным, как будто он что-то решал. устанавливал для них обоих - новые рамки.
- Ты снова это сделал, - сказал Ясон, пристально глядя на Рики. - Зачем?
Тот усердно тер щеткой пол, пыхтел и глаз не поднимал.
- Мускулы качаю. В ваших тренажерчиках только задницу ровнять можно.
- Лжешь.
Рики фыркнул.
- Лгу.
Ясон задумчиво посмотрел на бокал в своей руке, а потом накренил его, проливая несколько красных капель на пол.
- Здесь неубрано, - тихо сказал Ясон, и Рики тихо скрипнул зубами.
- Можешь слизать, - предложил он и продолжил оттирать пятно у стола.
- Рики.
Собственно, самого пятна уже не было: последние намеки на него с тихим шкрябанием удалили минут десять назад. И этот звук уже начал раздражать. Коленки были мыльными, гудели руки и, кажется, немного дымился затылок.
Ясон смотрел, а Рики молчал.
- Сюда.
Ясон всегда отдавал приказы, словно говорил нечто само собой разумеющееся. Это звучало всегда как констатация факта. Но в особые моменты его голос наполнялся такой властью, что не подчиниться было невозможно. Этот голос нанизывал волю на иголку и тянул за собой. Как гипноз. В нем звучали эмоции, скупые, ледяные, но покоряющие полностью.
Блонди с эмоциями.
Рики, скользя на разъезжающихся коленках, послушно полз к ногам Ясона. Он не поднимал головы, смотрел на собственные руки, сморщенные от воды, и старался не думать о том, что сейчас делает.
Рики всегда слушался волю, всегда следовал за своими желаниями, но сейчас его воля молчала из-за туго стянутого ошейника. Через пару минут она разорвет его, разгрызет и снова начнет выть и биться за право дышать душным, грязным воздухом свободы.
Рики очень на это надеялся.
- Ты похож на Золушку, - сказал Ясон, когда к его ноге прикоснулось голое, влажное от пота плечо. - Знаешь, кто это?
- Нет.
- Это героиня из сказок Терры. Знаешь, Рики, она повела себя очень странно. Всю жизнь прожила в неволе, а вырвавшись на свободу, снова связала себя.
- Почему ты это рассказываешь мне? - тихо поинтересовался Рики и, душа в себе что-то безумное, ревущее, склонился к полу, чтобы слизать вино.
- Что ты сделаешь, если окажешься на свободе? Свяжешь себя ответственностью? Отношениями? Чем? К чему ты привяжешь себя, сбежав отсюда?
Голос Ясона звучал громко, спокойно, холодно. Он прижигал льдом. Тем самым, что еще несколько минут держал волю в железной хватке. Он обвинял, рушил, а в сознании Рики оглушающе пульсировал ответ.
К воспоминаниям.
Рики замер на мгновение, зажмурился так болезненно, что перед глазами заплясали белые точки, и открыл мутные глаза. Все, он свою роль сыграл, он оправдался перед собой. Рики резво поднялся на ноги и посмотрел на Ясона безропотно и совершенно нагло. Как обычно.
- К тому, - сказал он. - что я был с блонди, - он тянул слова, пока забирал у Ясона бокал с вином, - в сообщниках.
Красное пятно быстро расползлось на белой одежде блонди. Оно было похоже на кровь, символично замаравшую безупречный облик Ясона. Оно смотрелось нелепо, некрасиво, но являлось еще одной ступенькой к выходу из системы: блонди облил вином собственный пет. Пет-монгрел.
Сплошное новаторство.
Рики получил смачную оплеуху и покачнулся, роняя пустой покал из рук. Звук разбитого стекла заглушил громкий нетерпеливый стон: моментально взметнувшийся Ясон вслед за пощечиной одарил Рики сильным жадным поцелуем.
О да. Они были сообщниками, и хорошо это скрывали даже от самих себя.
Они целовались, блонди и пет, целовались сильно, отчаянно, бездумно. Рики все время тянулся на носочках, хватался за широкие плечи. И не встречал ни намека на сопротивление. Его самого прижимали к идеальному телу. Самого.
Хотя такая вседозволенность компенсировалась спешностью, грубостью и безоговорочной властью. Рики мог делать все, пока ему позволяли.
Но, пет тебя ублажи, этого хватало. С головой хватало, чтобы забыть острые, колкие мысли, забыть, кто перед ним, кто он сам.
Это не было сессией в приторном полумраке, не было наказанием за драку и не повиновение.
Это был секс. Секс по обоюдному желанию и согласию. Потому что Рики и Ясон чувствовали себя сообщниками.
Ясон протащил Рики к небольшому столу, и уткнул носом в холодную поверхность. Хотелось быстроты, безумия, скорости. Но даже спешность можно было разбавить медленным подчинением. Рики щекой прижался на миг к поднесенной руке, поцеловал красивые пальцы в перчатке. Он сжал между зубов ее ткань и потянул в сторону. Гладкая ткань соскользнула с руки Ясона, и Рики почувствовал, как ладонь накрыла его лицо, смяла губы. Он провел языком между средним и указательным пальцем и шумно выдохнул.
Рики проглотил рвавшееся со вздохом имя Ясона и с безумным ожиданием позволял раздевать себя. Он лизал, целовал подставленные пальцы, обсасывал их и цеплялся за края стола судорожной хваткой.
Они трахались, как два подростка: быстро, неритмично, еле спустив штаны. С Рики сняли шапку и смешное подобие шорт, сильнее пригнули к столу и вогнали по корень. Рики дернулся, что-то промычал и крепко сжался изнутри, сжираемый болью.
Ясон не щадил его, задвигал на полную и глубоко, но размеренно дышал Рики в затылок. Облаченная в перчатку рука жестко держала Рики поперек живота и тянула его навстречу быстрым движениям.
Ясон совсем не заботился о его наслаждении и трахал-трахал-трахал, раздирал изнутри, рвал из глотки жалобные стоны, размазывая мокрыми пальцами слюну по смуглым щекам. Он брал свое, брал полностью. Оставлял синяки на дрожащих бедрах, на тонких скулах.
Он делал все, чтобы Рики ни на секунду не забыл, чей он. Он требовал доказательство этой памяти криками, стонами и неровными жадными поцелуями руки. Он заставлял Рики просить, он хотел, чтобы Рики просил и наслаждался даже болью, которую ему давал Ясон.
Он подводил Рики к этому очень долго, мучил, терзал, тянул к себе, чтобы самому крепко-накрепко вцепиться в него.
Рики что-то бормотал, когда кончал, всхлипывал и крепко стискивал задом член Ясона. Он выглядел чрезвычайно беспомощным и давился слезами, сползая со стола на пол.
- Рики.
Просьба, приказ. Что угодно. Ясону было чуждо это жадное, нетерпеливое ощущение. Оно царапало по вискам, по груди, животу и непонятным чувством сжимало сердце.
- Рики.
Ясон произнес это снова, и Рики откликнулся, поворачиваясь к нему лицом и принимая красным заглаженным ртом твердый горячий член. Рики сосал сильно, но медленно, слишком медленно. Он тянул легонько кожу у основания, сминал в ладонях крупные яйца, словно смаковал это ощущение, ласкал сам, по своему желанию.
Потом, видимо, Рики пришел в себя. Он задвигался быстрее, заводил ладонями по стволу, выдаивая семя.
Испачканные губы Ясон уже не пожелал целовать.
Рики кое-как натянул на себя шорты и на дрожащих ногах прошел за щеткой - смывать свою сперму со стола.
Как обычно.
За время пребывания в Эос кожа Рики стала гораздо светлее, а сам он начал более привычно относиться к тому, что каждый день проходит совершенно не самостоятельно. Его были готовы даже с ложечки кормить, если потребуется. Он привык к унижениям, контролю, цепям и редким публичным сношениям под приятную музыку. Все, что до этого вызывало в нем тошноту, нашло точки соприкосновения с его понятием свободы.
А в гениальном уме Ясона надломилось понятие системы, став каким-то неправильным. В не терпящем возражений тоне закрались нотки вопросительности, которую уже с натяжкой можно было назвать неуверенностью. Все шаталось, бродило, менялось местами. Это походило на переосмысление.
В конце концов, каждый из них находил в себе болезненные, неудобные компромиссы.
Истерики Рики ограничивались по времени, а от фурнитуров Ясона требовалось молчать о гораздо большем, чем ранее.
Это и были компромиссы. Но настолько незначительные, что их бытность сообщниками мгновенно будет раздавлена реальностью.
Никто из них не пойдет на компромиссы. Рики всегда будет притягивать вид из окна, а Ясон продолжит водить его на пет-шоу.
И, наверное, каждый понимал, что свободе никогда не быть вечной, неизменной, а стабильность всегда будет состоять из ограничений и цепей.
Потому что по-иному не бывает. Только не в этом мире.
Фандом: Ai no Kusabi
Пейринг: Ясон/Рики
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, ангст, размышления
Дисклеймер: коммерческой выгоды не имею
Разрешение: все переходит в ласковые лапки заказчика Nemho
Предупреждения: ООС, нудный автор, огромная любовь к Ясону.
От автора:
Ты мне очень дорога. Прости, что это лишь первый написанный тебе фанфик. Обещаю исправиться Константа Сначала Ясон говорил:
- Выдайте ему все необходимое для уборки.
А потом просил принести ему кресло. Проклятый блонди не стеснялся даже того, что ему самому приходилось идти к зрелищу.
Потому что зрелище было чрезвычайно занимательным.
Потом он начал говорить:
- Прекрати.
Правда, очень редко. Когда фурнитуры уже совсем не справлялись. И Рики забывался. Он, на самом деле, не позволял себе долгие концерты, потому что все равно заставят, вынудят. Да и выбора пока не было.
Слова Ясона постепенно менялись: их становилось больше. Они звучали более отрывисто и неестественно, словно на них обрывался смысл, что-то целое, завершенное.
- Зачем ты сопротивляешься?
Он безбожно лгал, когда это спрашивал. Если бы они были наедине, Ясон не стал бы интересоваться, да так насмешливо и непринужденно, будто действительно не понимал. Ведь сокрытие правды тоже ложь.
- Ты сомневаешься во мне?
Рики думал о постоянстве, о котором так часто говорил Ясон. По крайней мере, чаще, чем о чем-либо другом. Ясона волновала стабильность и неизменность, за которыми он признавал будущее Амой. Ясон сам не замечал, как меняется, или просто не хотел этого замечать.
Да, Рики по-прежнему получал за свои демонстрации непокорности. Да, он давно лишился помощи фурнитуров в уборке комнате, но продолжал раз в пару недель закатывать что-то совсем истеричное. Обычно Ясон заставлял Рики надеть фартук и шапочку, чтобы тот не замарался, оттирая еду от стен и пола. Хотя это были условности: фартук на Рики смотрелся большей одеждой, чем то, что его заставляли носить ежедневно. Что он носил уже сам.
Подобные выступления были, конечно, не самым худшим вариантом. Этот... монгрел умудрялся превратить любую ситуацию в хаос. Если, конечно, ему хотелось. А разбитая посуда, бледные фурнитуры, заляпанные стены веселили какое-то странное, несмешное чувство юмора Ясона.
И уже в этом начиналось нарушение системы - стабильности.
Но неизменные кресло, бокал вина и Рики, на коленках собирающий осколки, делали это нарушение системы чем-то невозможно приятным.
Да и делать наказание зрелищем не додумался еще ни один блонди, так что это можно считать новаторством.
Рики был слишком смышленым для того, кто томился в неволе. Острый ум подметил все детали, запомнил, что можно, что нельзя, и быстро выделил из этой беспорядочной кучи всё, что можно нарушить. Это очень подходило для того, кому смерть дышала в затылок. Рики слишком привык постоянно идти и оборачиваться назад.
Когда он попал в систему, в стабильность, то начал копать в себе яму. Где-то в сердце. Он видел, как менялся Ясон, видел, как менялся он сам. Этот маленький бунт в рамках контроля беспощадно задел и Рики, выбрасывая маленькие осколки постоянства на него. И осознание насколько гнилой может быть неволя привело его к пониманию того, насколько гнилой может быть и свобода.
Впервые в жизни Рики приходилось делать выбор без особой уверенности. На этот раз все портил Ясон.
В день, когда он отключил камеры в комнате Рики, что-то сорвалось в них обоих. Рики без сопротивлений принял фартук и шапку - Ясон молчал.
Этот вечер был странным, как будто он что-то решал. устанавливал для них обоих - новые рамки.
- Ты снова это сделал, - сказал Ясон, пристально глядя на Рики. - Зачем?
Тот усердно тер щеткой пол, пыхтел и глаз не поднимал.
- Мускулы качаю. В ваших тренажерчиках только задницу ровнять можно.
- Лжешь.
Рики фыркнул.
- Лгу.
Ясон задумчиво посмотрел на бокал в своей руке, а потом накренил его, проливая несколько красных капель на пол.
- Здесь неубрано, - тихо сказал Ясон, и Рики тихо скрипнул зубами.
- Можешь слизать, - предложил он и продолжил оттирать пятно у стола.
- Рики.
Собственно, самого пятна уже не было: последние намеки на него с тихим шкрябанием удалили минут десять назад. И этот звук уже начал раздражать. Коленки были мыльными, гудели руки и, кажется, немного дымился затылок.
Ясон смотрел, а Рики молчал.
- Сюда.
Ясон всегда отдавал приказы, словно говорил нечто само собой разумеющееся. Это звучало всегда как констатация факта. Но в особые моменты его голос наполнялся такой властью, что не подчиниться было невозможно. Этот голос нанизывал волю на иголку и тянул за собой. Как гипноз. В нем звучали эмоции, скупые, ледяные, но покоряющие полностью.
Блонди с эмоциями.
Рики, скользя на разъезжающихся коленках, послушно полз к ногам Ясона. Он не поднимал головы, смотрел на собственные руки, сморщенные от воды, и старался не думать о том, что сейчас делает.
Рики всегда слушался волю, всегда следовал за своими желаниями, но сейчас его воля молчала из-за туго стянутого ошейника. Через пару минут она разорвет его, разгрызет и снова начнет выть и биться за право дышать душным, грязным воздухом свободы.
Рики очень на это надеялся.
- Ты похож на Золушку, - сказал Ясон, когда к его ноге прикоснулось голое, влажное от пота плечо. - Знаешь, кто это?
- Нет.
- Это героиня из сказок Терры. Знаешь, Рики, она повела себя очень странно. Всю жизнь прожила в неволе, а вырвавшись на свободу, снова связала себя.
- Почему ты это рассказываешь мне? - тихо поинтересовался Рики и, душа в себе что-то безумное, ревущее, склонился к полу, чтобы слизать вино.
- Что ты сделаешь, если окажешься на свободе? Свяжешь себя ответственностью? Отношениями? Чем? К чему ты привяжешь себя, сбежав отсюда?
Голос Ясона звучал громко, спокойно, холодно. Он прижигал льдом. Тем самым, что еще несколько минут держал волю в железной хватке. Он обвинял, рушил, а в сознании Рики оглушающе пульсировал ответ.
К воспоминаниям.
Рики замер на мгновение, зажмурился так болезненно, что перед глазами заплясали белые точки, и открыл мутные глаза. Все, он свою роль сыграл, он оправдался перед собой. Рики резво поднялся на ноги и посмотрел на Ясона безропотно и совершенно нагло. Как обычно.
- К тому, - сказал он. - что я был с блонди, - он тянул слова, пока забирал у Ясона бокал с вином, - в сообщниках.
Красное пятно быстро расползлось на белой одежде блонди. Оно было похоже на кровь, символично замаравшую безупречный облик Ясона. Оно смотрелось нелепо, некрасиво, но являлось еще одной ступенькой к выходу из системы: блонди облил вином собственный пет. Пет-монгрел.
Сплошное новаторство.
Рики получил смачную оплеуху и покачнулся, роняя пустой покал из рук. Звук разбитого стекла заглушил громкий нетерпеливый стон: моментально взметнувшийся Ясон вслед за пощечиной одарил Рики сильным жадным поцелуем.
О да. Они были сообщниками, и хорошо это скрывали даже от самих себя.
Они целовались, блонди и пет, целовались сильно, отчаянно, бездумно. Рики все время тянулся на носочках, хватался за широкие плечи. И не встречал ни намека на сопротивление. Его самого прижимали к идеальному телу. Самого.
Хотя такая вседозволенность компенсировалась спешностью, грубостью и безоговорочной властью. Рики мог делать все, пока ему позволяли.
Но, пет тебя ублажи, этого хватало. С головой хватало, чтобы забыть острые, колкие мысли, забыть, кто перед ним, кто он сам.
Это не было сессией в приторном полумраке, не было наказанием за драку и не повиновение.
Это был секс. Секс по обоюдному желанию и согласию. Потому что Рики и Ясон чувствовали себя сообщниками.
Ясон протащил Рики к небольшому столу, и уткнул носом в холодную поверхность. Хотелось быстроты, безумия, скорости. Но даже спешность можно было разбавить медленным подчинением. Рики щекой прижался на миг к поднесенной руке, поцеловал красивые пальцы в перчатке. Он сжал между зубов ее ткань и потянул в сторону. Гладкая ткань соскользнула с руки Ясона, и Рики почувствовал, как ладонь накрыла его лицо, смяла губы. Он провел языком между средним и указательным пальцем и шумно выдохнул.
Рики проглотил рвавшееся со вздохом имя Ясона и с безумным ожиданием позволял раздевать себя. Он лизал, целовал подставленные пальцы, обсасывал их и цеплялся за края стола судорожной хваткой.
Они трахались, как два подростка: быстро, неритмично, еле спустив штаны. С Рики сняли шапку и смешное подобие шорт, сильнее пригнули к столу и вогнали по корень. Рики дернулся, что-то промычал и крепко сжался изнутри, сжираемый болью.
Ясон не щадил его, задвигал на полную и глубоко, но размеренно дышал Рики в затылок. Облаченная в перчатку рука жестко держала Рики поперек живота и тянула его навстречу быстрым движениям.
Ясон совсем не заботился о его наслаждении и трахал-трахал-трахал, раздирал изнутри, рвал из глотки жалобные стоны, размазывая мокрыми пальцами слюну по смуглым щекам. Он брал свое, брал полностью. Оставлял синяки на дрожащих бедрах, на тонких скулах.
Он делал все, чтобы Рики ни на секунду не забыл, чей он. Он требовал доказательство этой памяти криками, стонами и неровными жадными поцелуями руки. Он заставлял Рики просить, он хотел, чтобы Рики просил и наслаждался даже болью, которую ему давал Ясон.
Он подводил Рики к этому очень долго, мучил, терзал, тянул к себе, чтобы самому крепко-накрепко вцепиться в него.
Рики что-то бормотал, когда кончал, всхлипывал и крепко стискивал задом член Ясона. Он выглядел чрезвычайно беспомощным и давился слезами, сползая со стола на пол.
- Рики.
Просьба, приказ. Что угодно. Ясону было чуждо это жадное, нетерпеливое ощущение. Оно царапало по вискам, по груди, животу и непонятным чувством сжимало сердце.
- Рики.
Ясон произнес это снова, и Рики откликнулся, поворачиваясь к нему лицом и принимая красным заглаженным ртом твердый горячий член. Рики сосал сильно, но медленно, слишком медленно. Он тянул легонько кожу у основания, сминал в ладонях крупные яйца, словно смаковал это ощущение, ласкал сам, по своему желанию.
Потом, видимо, Рики пришел в себя. Он задвигался быстрее, заводил ладонями по стволу, выдаивая семя.
Испачканные губы Ясон уже не пожелал целовать.
Рики кое-как натянул на себя шорты и на дрожащих ногах прошел за щеткой - смывать свою сперму со стола.
Как обычно.
За время пребывания в Эос кожа Рики стала гораздо светлее, а сам он начал более привычно относиться к тому, что каждый день проходит совершенно не самостоятельно. Его были готовы даже с ложечки кормить, если потребуется. Он привык к унижениям, контролю, цепям и редким публичным сношениям под приятную музыку. Все, что до этого вызывало в нем тошноту, нашло точки соприкосновения с его понятием свободы.
А в гениальном уме Ясона надломилось понятие системы, став каким-то неправильным. В не терпящем возражений тоне закрались нотки вопросительности, которую уже с натяжкой можно было назвать неуверенностью. Все шаталось, бродило, менялось местами. Это походило на переосмысление.
В конце концов, каждый из них находил в себе болезненные, неудобные компромиссы.
Истерики Рики ограничивались по времени, а от фурнитуров Ясона требовалось молчать о гораздо большем, чем ранее.
Это и были компромиссы. Но настолько незначительные, что их бытность сообщниками мгновенно будет раздавлена реальностью.
Никто из них не пойдет на компромиссы. Рики всегда будет притягивать вид из окна, а Ясон продолжит водить его на пет-шоу.
И, наверное, каждый понимал, что свободе никогда не быть вечной, неизменной, а стабильность всегда будет состоять из ограничений и цепей.
Потому что по-иному не бывает. Только не в этом мире.
@темы: Ясон/Рики, Ai no Kusabi, сопли-слезы, все ручьем, взрыв мозга, оргазм, эпилепсия, Фанфики
-
-
22.09.2012 в 07:25Прям то что надо
-
-
22.09.2012 в 07:42Мы только таким Ясона и любим
-
-
22.09.2012 в 07:52-
-
22.09.2012 в 07:55-
-
24.09.2012 в 12:39и хоть не сильна в подробностях матчасти, героев представляю и прочла с удовольствием
-
-
24.09.2012 в 12:52самая потрясающая система
и хоть не сильна в подробностях матчасти, героев представляю и прочла с удовольствием
спасибо-спасибо-спасибо!