на дно и с песней

[kritik-sama]

а спонсор очередного моего крика - Борода.
спасибо, родной, что ты не покидаешь меня в моменты, когда я начинаю приходить в себя, и снова швыряешь меня на днище



UPD.
перед сном решил порадовать Бороду, себя, мироздание, налобал какую-то срань в тему страданий и психологического абьюза (по крайней мере мне так казалось) и возненавидел себя.

Огни Гелиоса.
Красавчик Джек/Рис, НЦ-17, АУ, ООС, ангст, кинк, ебанина
1100 слов

Первое правило бойцовского клуба - не рассказывать о бойцовском клубе.
Первое правило бобового клуба - не рассказывать о бобовом клубе.
Первое правило той ебанины, в которой по несчастливой случайности затесался Рис, - закрыть рот и делать все, что прикажет великий и всемогущий Красавчик Джек.
А говорил Красавчик Джек, что Рис должен держать рот на замке, все - от "еды до гондонов" - подготавливать самостоятельно. Приезжать в указанное место без опозданий. Не открывать окна. Отключать эхо. Раздеться и ждать, пока придет Джек. И желательно делать все это с невыразимым благоговением.
Неисполнение приказов имело большую вероятность летального исхода.
Тем не менее, Рис все равно рта не закрывал, а приказы исполнял с поправками и оглядками на себя и свое здоровье. Да и благоговения в его отношении к Красавчику Джеку весьма поубавилось с тех пор, как они, нажравшись до невменяемого состояния в темном пустом офисе, впервые попытались перепихнуться. У Джека банально не встал, а Рис потом еще полночи выблевывал свой желудок, матерясь и проклиная Джека с его таинственными напитками с Пандоры.
Так они и жили, и Рис, честно говоря, уже даже перестал считать происходящее кредитом кармы - когда сначала терпишь, а потом тебе воздается. И даже не наоборот. Просто денно и нощно приходилось терепеть.
Рис молчал, разглядывал потолок невыносимо душной комнаты. На столе у закрытого зашторенного окна лежала его роборука. Пальцы, на которые из-под отсветов штор падали блики бессонного Гелиоса, были согнуты в фак. Рисов просчет. Он просто невербально выражал свое негодование, а Джек так лихо и быстро отстегнул ему руку, что Рис даже среагировать не успел. Если теперь Джеку вздумается поставить Рису в вину грубость и непослушание (в определенных целях, конечно же), у того даже не будет возможности защитить себя.
Доказательство вон оно, лежало, сверкало и разжимать неприличную фигуру не собиралось.
Джек сидел рядом и аппетитнейше чавкал принесенными Рисом сэндвичами, предварительно объявив монополию на них. Ну то есть Рис примерно догадывался, к чему шла эта монополия. К тому же, что и теоретические обвинения Рис в грубости и непослушании. Джек даже ноги пошире расставил на случай, если Рис все-таки захочет получить пару сэндвичей или извиниться. Так что лучше он поголодает.
В комнате было душно. Рис, взмокший, разгоряченный после последнего раунда, до тошноты варился в этом пекле, ему хотелось взвыть и врубить на полную кондиционер. А Джеку было нормально.
Поэтому.
- Кексик, хочешь сэндвич? - спросил Джек. Он отряхнул руки, громко похлопывая ладонями, а потом сполз так, чтобы видеть Риса и его красное и мокрое от пота лицо.
- Нет, - соврал Рис и с грустным вздохом посмотрел на Джека. Тот сиял, излучая странную радость и задор. Ни черта не странную, на самом деле, потому что Рис чувствовал, как у Джека снова встает - тот притерся поплотнее к бедру Риса. Но мелахолия, охватившая Риса, позволила ему по-другому взглянуть на мир, и привычные краски засияли новыми оттенками.
Ничего удивительного в меланхолии этой не было. Рис ожидал последствия гораздо худшие, когда понял, что в его задницу намераваются запихнуть пару электродов и пропустить через него ток, даже "совсем слабенький, тыковка". Так что меланхолия не вызвала удивлений, в отличие от экспериментов с бедной простатой Риса, которые уже стали уже маленькой легендой и кошмаром во плоти в этой самой ебанине, в которую по несчастливой случайности затесался Рис.
Оттого и всплыл фак.
Оттого и блестела отражением света бессонного Гелиоса рука Риса.
Все от игр с простатой.
Джек пихнул его в бедро рукой, и Рис понятливо перевернулся на бок, подтянул колено в груди, чувствуя, как его меланхолия растворяется медленно в невыразимом ужасе. Хоть ток и был "совсем слабеньким", хоть Джек и вколол ему после на всякий случай заживляющую сыворотку, все существо Риса противилось тому, что сейчас собиралось произойти. Да и кто будет готов к подобному после электродов в жопе? Раздраженный, немного воспаленный вход на каждое малейшее прикосновение реагировал ощущениями, сразу же перемахнувшими через отметку "удовольствие" к "выжигающей мучительной боли". А тут в Риса впихивали эту толстую длинную блять штуковину.
Рис открыл искусанный рот, застонал, положив дрожащую ладонь на свой опадающий член.
- Джек, вытащи, вытащи свой хрен, - просипел Рис, за что сразу получил по заднице, дернулся, издав громкий жалкий звук.
- Рот закрой свой, кексик, - Джек вытащил член, и было облегченно вздохнувший Рис, обреченно простонал в подушку, когда его уложили на живот. Джек двумя рука раздвинул ему ягодицы, поцокал довольно языком, а потом сплюнул на приоткрытую дырку.
- Джек, блять...
Рис дернулся от еще одного шлепка, Джек настойчиво пропихнул в него член и задвигался. Рис, отвернулся, положил щеку на подушку, жадно вдыхая душный потный воздух. Расфокусированный от боли и неприятного удовольствия взгляд наткнулся на фак.
Рис зажмурился.
Джек заработал бедрами активнее, засопел над ним. Рис единственную руку запустил вниз, сжал себя, вслушиваясь в чужое оглушающее дыхание над головой.
- Ризи, детка, расскажи мне что-нибудь, - прохрипел над ним Джек. - Только что-нибудь хорошее, а не ебучее твое нытье, пожалуйста.
Рис шумно сглотнул, простонал, явственно ощущая, как у него дрожат ноги и сжимается судорожно задница. Говорить не хотелось, хотелось стонать, выть и смеяться одновременно. На улице, наверное, зажглось еще больше ночных витрин, потому что рука, лежавшая на столе, заблестела еще ярче.
Фак. Фак. Фак.
- Ты же знаешь, что скоро я снова на неделю застряну на этой сраной Пандоре, Рис, а. Не молчи.
Он выгнулся, чувствуя, как руки Джека сильнее в него вцепились, стиснули его потные бока. Рису не хотелось говорить, но не прислушиваться к этому голосу Рис не мог.
- Хочу поубивать всех, - прошипел Рис, глянул поверх плеча на Джека. - Всех твоих невыносимых тупых ублюдочных долбоебов, что на тебя работают.
Джек вдруг замер расплылся улыбкой, почти усмешкой и расхохотался. Ну кто ж сомневался, что ему понравится такое услышать.
У Риса вдруг отчаянно сильно запылали уши.
- Кровожадный кексик! - почти восторженно сказал Джек и заколотился в Риса с удвоенным энтузиазмом. Рис прикусил свой язык, застонал, зажмурившись крепко-крепко и почти больно. Рука, сжимавшая член, дрожала от неудобного положения, спазмов и обжигающего удовольствия, которое вдруг наплыло, нахлынуло на Риса, опустошило его. Джек что-то довольно бормотал над ухом, вжимался в Риса, зажмурив крепко сумасшедшие глаза.
Рис, измученный, разбитый, затаив дыхание и ненавидя себя, смотрел на него влажным безумным взглядом. Рис давно в этом настолько, что уже не выпутаться и даже не шелохнуться. Он спокойно это осознавал и почти перестал бояться того, что творилось с ним каждый раз.
Джек расслабленно шлепнул его по заднице и завалился рядом. Рис не сдвинулся с места, вдруг испытав жгучее желание разрыдаться, когда в очередной раз посмотрел на свою руку.
Фак.
Джек подгреб Риса к себе и замычал неназойливый мотив себе под нос, пыша жаром и сексом. Бессонный Гелиос блестел разноцветными вывесками за плотно задернутыми шторами, а сам Рис тонул в липкой душной тесноте, поглощенный пустотой своих мыслей и чужими горячими объятиями.
Через два часа Джек уже был на полпути на Пандору. А Рис, его личный ассистент, заместитель и кексик, все сидел в той комнате, уговаривая себя для начала хотя бы прикрепить блестящую руку, умыться, собраться.
И только потом уже уйти.