фичуня

[kritik-sama]

я сегодня писала фанфик
по драгонаге
считайте, что переломный момент случился как по щелчку задротских пальцев. Everthunder размахивал помпонами, спамил меня картинками, музыкой и даже сам кое-чего нарисовал пикантного, чтобы поддержать мой пейсательский дух.
в итоге получилась ебля. как всегда
Железный Бык/м!Лавеллан. (так выглядит мой персонаж) нц-17, немного крови, грязных речевок, и секс на фоне мертвого дракона.
инжой

Под драконьим крылом

О Митал! Кровь у драконов горячая: вытекая на землю, она источает густой пар, пропитывает все в округе едким запахом железа, обжигает, одурманивает.
Небо перед глазами – ясное, ослепительное – расплывается, и Лавеллану почти больно смотреть на него: хочется зажмуриться крепко-крепко, чтобы чернота перед глазами не давала миру качаться, кружиться. Воздух, вязкий, терпкий, его невозможно вдыхать – он застревает в горле, как спицы, сонмами крошечных иголок оседая в легких. Лавеллан с трудом делает вдох. Задерживает дыхание. И выдыхает громкий стон, кричит, цепляется за Быка.
О Митал.
У него горит лицо, правая щека, которую Бык извозил в драконьей крови. Раскрасневшаяся кожа ноет, тянет, и Лавеллан морщится, бездумно мотая головой.
Нельзя было брать с собой Быка. Нельзя. Как и прошлые три раза – тоже было нельзя. Хотя бы на разделку туши надо было оставить его в лагере, а вместо него потащить с собой Варрика или Блэкволла.
Знал же, как все кончится.
Но это ведь Бык, а Бык и драконы – песня хоть и не старая, но давно всем известная. После каждой победы он сам готов выдыхать пламя, полыхая азартом и возбуждением: крошит врагов, как помешанный, и сношает Инквизитора прямо у туши мертвого ящера.
Это так странно, так неприемлемо, что Лавеллан сдался еще тогда, в первый раз – любой бы сдался.
Лавеллан вскрикивает, больно впивается пальцами в потные плечи Быка и намеренно давит, ведет вниз, оставляя царапины. Бык хохочет, целует его, жадно, почти болезненно, глубоко просовывая язык. Он заражает этой жаждой кровью.
У Лавеллана сводит судорогой ноги, дрожат ступни, с трудом разжимаются пальцы. Ему горячо. Слишком горячо. Ему кажется, что он вот-вот потеряется сознание, растает от жара, задохнется в густом едком паре.
Бык совсем не щадит его. Они вдвоем кричат, воют, смеются, и Варрик с Блэкволлом наверняка слышат их. Наверное, их слышит весь Тедас.
Лавеллан хватает бычьи рога, резко дергает на себя, впивается Быку в рот и выгибается всем телом.
Бык хрипло смеется и говорит:
- Дикий ты, сколько лоску не придавай.
Слова звучат рублено, потому что сейчас говорить и дышать одновременно почти невозможно.
Трава под пальцами Лавеллана скользит, срываясь, и оставляя тонкие порезы на неловких пальцах. Рядом валяет полупустой фиал с маслом, который они отбросили в спешке в сторону, так и не закрыв его толком.
Лавеллан не может шевельнуться, лежит неподвижно, тихо постанывая, пока Бык продолжает двигаться. Он знает, что это еще не конец.
Они ведь только начали. Бык говорит ему об этом, бормочет хрипло на покрасневшее ухо, кусает небольно за мочку. Он ненадолго отстраняется, выпускает Лавеллана из объятий, чтобы поставить его на колени. Правда, не самая лучшая поза сейчас.
Колени как будто ватные, безвольно разъезжаются.
Бык хватает с земли фиал, льет остатки на растянутую дырку.
- Красота, - говорит он довольным тоном
От звучного смачного шлепка Лавеллан вздрагивает, и Бык сжимает его задницу в крупной ладони, оттягивает ягодицу.
Любуется.
Горячее масло щекоткой течет по растертой коже, и Лавеллан снова стонет, когда его зад обжигает шлепком. Еще одним. Еще. Громкими ритмичными ударами. Бык вжимается иногда в раскрасневшуюся задницу крепким членом, размазывает потеки масла по поджавшейся мошонке и аккуратным розовым яйцам. Лавеллан бездумно покачивается на коленях, ждет, молчит упрямо, зная, чего дожидается Бык. Почему мучит его неполными ощущениями, краткими, мимолетными.
Бык тоже знает, что в конечном итоге он получит свое, - терпения у него не занимать даже в таком состоянии.
Лавеллан сжимает зубы, хотя ему уже хочется просить, умолять. Он мнет пальцами мощное кожистое крыло, с которого ему так и не дали срезать перепонки, вымазывает локти в драконьей крови. Лавеллану это все нравится, слишком, очень. Кругом идет голова.
Он не слышит своего голоса, заполошного шепота:
- Ну-ну-ну, пожалуйста, Бык, пожалуйста.
Бык отстраняется, хлопает еще раз, от души.
- Что – пожалуйста? – спрашивает он.
Лавеллан криво ухмыляется, оглядывается на Быка, чтобы тот видел испачканную кровью щеку.
- Трахни меня.
- Трахнуть тебя? – Бык оскаливается, поводит рогами.
- Да.
- Выебать тебя?
- Да.
Лавеллан перестает ухмыляться. Бык держит его крепко, давит головкой на растянутое отверстие и все не отводит глаза от чужого лица.
- Попроси еще.
Потом все, конечно же, будет иначе. Когда они вернутся в Скайхолд и запрутся в покоях – Лавеллана или Быка – у них все будет по-другому. Они проведут настоящую сессию, неспешно, тщательно, и это займет не один час, и драконья кровь уже перестанет кружить им голову.
Сейчас же Лавеллан заводит руки себе за спину, для этого ему приходится щекой улечься на горячую землю. Он держит себя, открывает себя, впившись пальцами в отбитые ягодицы, Бык замирает за его спиной, снова смотрит и вслушивается.
- Пожалуйста, Бык, пожалуйста, сделай это.
Орут они, наверное, не хуже покойного дракона. Лавеллан снова двумя руками держится за крыло. Оно тихо скрипит, возится туда-сюда, пока самого Лавеллана раскачивает жадным напором. Бык хрипит за его спиной, совершенно не жалея его – дождался, дорвался, наконец.
Как они вообще доходят до такого.
Мир варится в этой проклятой крови, облизывает кожу горячими волнами, обдает жаром макушку и напряженный живот. Они оба тонут в паре, в кислом запахе вареной травы – молочай, полынь, космея. Бык тоже чувствует, это он заразил Лавеллана странной жаждой, и сейчас уже не может остановиться: он двигается, двигается, двигается, двигается. Болят стертые колени, в голове звеняще гудит пустота.
Лавеллан сейчас задохнется, его сердце не выдержит таких эмоций, таких ощущений и разорвется на части. Он кричит об этом Быку, когда кончает, и пытается пару раз сказать – после.
Слишком сухо в горле.
Лавеллану, кажется, что первые пары минут у него не бьется сердце. Он старается свести ноющие колени вместе, но ноги не слушаются его. Вокруг правой щиколотки, оказывается, все время болтались его штаны, насквозь пропитавшиеся травяным соком, а сапоги каким-то чудесным образом были расшнурованы и почти сползи с ног.
Лавеллан делает над собой усилие и резко переворачивается на спину, устремив на Быка пристальный взгляд. Бык довольно скалится, заправляясь в брюки.
- Нам ведь еще обратно идти, - задумчиво говорит Лавеллан. Простая констатация факта, так?
- Или ехать, - Бык тихо фыркает. – На твоем любимом болотном единороге. Костлявом, как смерть.
Точно. Как же он забыл.
- Цок-цок-цок, - говорит Бык. Лавеллан упорно думает о том, что надо хотя бы стереть кровь с лица.
Пока Бык возится с драконом – срезает перепонки, чешую, вырывает клыки – Лавеллан медленно одевается и приводит себя в порядок. Относительный. Когда он в таком виде придет в лагерь, это будет феерия. Его словно взяли за ноги и таким образом проволокли по всей опушке, периодически макая головой в лужи с драконьей кровью.
А по Быку, например, даже и не скажешь, что тут что-то было.
Лавеллан делает пару пробных шагов и закрывает глаза.
О Митал.
В следующий раз они будут убивать дракона без Быка. Точка.
Тот, конечно, пристально наблюдает. Ему, безусловно, нравится, что кадан ходит, охает и держится за спину. Бык оценивает свой труд.
В принципе, и ему, и кадану известно, что скоро этот дискомфорт пройдет – они долго тренировались, притирались друг к другу.
- Пойдем? – говорит он через некоторое время. Мешок заполнен нужными ингредиентами ровно по списку, и Лавеллана почти получается идти ровно, не запинаясь и не делая вынужденные остановки.
- Волосатые титьки Андрасте, - бормочет Варрик, когда Инквизитор и Железный Бык возвращаются к их небольшой стоянке. Бык тут же сгружает ему на руки здоровенный мешок с добром, и Варрику, которому, без сомнения, очень весело, немного не хватает роста, чтобы продолжить пялиться. Лавеллан более чем уверен, что сейчас в голове Варрика происходит сложный мыслительный процесс, а к завтрашнему дню уже будет готов новый рассказ.
Блэкволл отворачивается сам.
- Что там с лагерем? – спрашивает Бык, усаживается на землю рядом с Варриком. Тот уже отложил мешок в сторону и теперь просто смотрит. С.м.о.т.р.и.т.
- Нашли одно подходящее местечко. Послали весточку Хардинг, чтобы разведчиков выделила.
- Может быть, они уже на месте, - как бы невзначай замечает Блэкволл.
- Точно, - Варрик хмыкает. – Не один час прошел.
Лавеллан откашливается – его голос все еще звучит сипло.
- Тогда надо выдвигаться.
- Как скажешь, командир, - Бык поднимается, и, громко хлопая ладонями по своим ногам, отряхивает штаны. От травяных разводов на коленях, что ли?
- Думаю, - говорит Варрик в этом неловком звучании, - разумнее сейчас будет ехать верхом.
Вот же.
- Да, - Блэкволл поворачивается к Лавеллану, - мы только поэтому и не отправляли лош… - он на мгновение оглядывается на наголопу Быка и инквизиторского болотного единорога. – Поэтому никого не отправляли вперед. Чем скорее доберемся до лагеря, тем быстрее сможем привести себя в порядок после сражения.
- И то верно, - Бык, подобрав тяжелый мешок с земли, забирается на наголопу, и лицо у него серьезное. Ни намека на веселье.
Видимо, Варрик и Блэкволл в следующий раз тоже не пойдут охотиться на дракона. А жаль – из них получилась хорошая команда. Как показалось Лавеллану, слишком хорошая.
Он, сжав зубы, забирается на единорога, гладит его по жилистой шее и, сделав кратко вдох-выдох, трогается вперед. И скачет единорог, конечно же, изо всех сил, желая оказаться впереди всего их отряда.
О Митал.
Гребаные драконы.