Красная комната

[kritik-sama]

Вы не поверите, что я написал.
Правда.
АСЛОН! Асами/Фейлон! Позвольте представить вашему вниманию, дамы и господа, по заказу  товарищ финсток!
ангст, рассуждения на фоне легкой порнухи и наркотического опьянения, сдобренные рейтингом R и дозой сухих слез.
ну и перманентное утверждение, которое можно штампиком ставить на все, что я пишу, - херня.

Красная комната

Фейлону кажется, что он в комнате не один. Опьяненному сознанию слышатся какие-то подозрительные шорохи, и мелькают тени на тяжелой бордовой ткани балдахинов. Фейлону кажется, что сквозь густой приторный запах опиума можно почувствовать аромат дорогого мужского одеколона и холодящую уличную прохладу. Ему на краткое безумное бессмысленное мгновение кажется, что кто-то еще томится в душной красной комнате, пропитанной сладким вязким дурманом.
Фейлон закрывает на секунду глаза и подносит к губам трубку, сжимая потеплевший от долгого курения металлический наконечник и медленно втягивая дым. Открывает глаза, выдыхает теплое облако и сквозь полупрозрачные клубы дыма ему видится нечеткий силуэт, застывший в дверях его закрытой комнаты. Фейлон смотрит удивленно, а потом криво усмехается своему безумию, которое вглядывается в него пристальным немигающим взглядом. А потом его безумие усмехается в ответ, делая решительный шаг вперед.
Тяжелый приторный запах опиума тут же растворяется в головокружительном аромате жизни и скорости. Фейлон делает последнюю короткую затяжку и откладывает курительную трубку на прикроватный столик. Он совсем не смотрит на то, что делает и что-то, рассыпавшееся с тихим звоном, опрокидывается на пол.
Фейлон встает с мягких измятых подушек и садится обратно под давлением властной руки. Колени не держат, и кружится от наркотиков голова. У него слегка дрожат руки и ноет рана на груди. Где-то в горле скачет отравленное сердце, а волнение горячим узлом сжимается в животе.
Асами ухмыляется. Он ничего не говорит, а просто снимает с себя пиджак и тянет причудливый галстук за аккуратный узел.
Пол под босыми ногами мгновенно нагревается, от него поднимается пар, густой, беловатого цвета, и картинка перед глазами плывет. Пар пахнет благовониями и почему-то сладкими гниющими яблоками. И когда Асами ладонью касается щеки Фейлона, тот позволяет себе мысль, что, возможно, эта гниль в нем уже давно. Прямо под раной разъедает его плоть, и очень скоро доберется до сердца. Из-за гнили постепенно чернеет в его теле кровь, становится густой, отчего сердцу приходится биться быстрее и судорожнее, прогоняя черную жижу по венам.
Тихо лязгает бляха ремня.
Фейлон ругает себя за то, что просто смотрел так долго и в итоге все еще сидит в одежде. Но Асами раздевается, неспешно, лениво, словно зная, что от него никуда не сбегут. Он не смотрит на Фейлона, а спокойно раскладывает одежду на краю кровати, позволяя так пристально пялиться на себя. Он демонстрирует себя, не стесняясь своей наготы, и Фейлон смотрит во все глаза. Он сквозь пьяный туман в голове пытается запечатлеть эти образы в своем сознании. Выжечь их на всю жизнь незаживающей раной и беспрерывно теребить и тянуть края, чтобы вновь и вновь оказываться под дурманом этого дня.
Асами мягко подбирается, напирает на Фейлона, и тот спиной медленно ползет к подушкам, все еще таким же смятым. Сильная рука давит на грудь, гладит серый шелк и скользит выше - к открытой шее и белому ошарашенному лицу. Фейлон теряется на долю секунды, а потом приподнимает голову, позволяя теплой ладони скользнуть на затылок.
Он тихо стонет. Асами сидит рядом совсем обнаженный и осторожными движениями перебирает длинные темные волосы. Он зарывается в них пальцами, путает пряди, а потом осторожно распутывает их, этой неспешной лаской что-то разрушая в Фейлоне. Он гладит короткие волоски у висков и на затылке, кончиками пальцев касается кожи, и Фейлон вздрагивает, поджимает пальцы на холодных ногах. Он смотрит на задумчивое лицо Асами, смотрит на расслабленные плечи и горько чему-то улыбается.
Ласка резко обрывается. Фейлон вскидывает голову и вновь натыкается на внимательный немигающий взгляд.
Асами медленно ложится рядом, не прерывая зрительного контакта с Фейлоном, и тот сознательно впитывает всю горечь и все безмолвное, что растворится в воздухе с последними клубами дыма. Смотреть Асами в глаза - невозможно, но по иному не выходит. Они лежат друг напротив друг и что-то рассказывают друг другу взглядами, пока тишину в комнате прерывает только их дыхание. Фейлон тихо лопочет сухими губами, на мгновение сбивается, забывая, как дышать, и выдыхает негрокий мягкий стон.
Рука в его брюках двигается быстрее.
Зализанные волосы Асами уже растрепались, и несколько прядей, темных и коротких, упали на лоб. Фейлон замечает это краем сознания, видит возбужденные лихорадочные глаза Асами и шало улыбается, ложась на спину. В его сознании что-то перемыкает. Он свободно двигает бедрами, смеется чему-то и случайно задевает ладонью чужую возбужденную плоть. Смех в горле мгновенно обрывается и начинает вырываться наружу сухими болезненными всхлипами.
Комната пустеет.
Сначала исчезает одежда и обувь. Последними из этой кипы растворяются в воздухе дорогие платиновые часы и запонки. Асами исчезает дольше, глядя спокойными хищными глазами, полными понимания, что никуда от него Фейлон не денется. Он лежит на постели прямо, только согнув немного левую ногу в колене, и все смотрит-смотрит-смотрит, пока и эти темные глаза полностью не исчезают.
Теперь Фейлон совершено один. Он тут же начинает задыхаться под приторной вонью опиума и резким запахом спермы. Погасла давно трубка, и только тонкая еле видная струйка дыма змеится от тлеющего уголька.
Фейлон судорожно дышит, страстно желая глотнуть свежего воздуха, но не вставать с постели не спешит. Он понимает, что сейчас ему вряд ли удастся это провернуть. Зато у него есть над чем подумать.
Фейлон кладет чистую ладонь себе на грудь, туда, где его касалась ладонь Асами, и указательным пальцем чувствует через ткань неровные округлые края шрама, под которым наверняка уже живет гниль, черная и зловонная. Она отравляет его, с каждым днем, с каждым часом и минутой сильнее засоряя кровь. И он не имеет представления, как быстро она разрушит его полностью.
Только Фейлон точно знал одно: эта гниль уже добралась до его сердца.