Кресло для Нао-тян

[kritik-sama]

Название: Кресло
Автор: kritik
Бета: нет, поэтому обитель ошибок здесь
Персонажи: Итачи/Саске
Рейтинг: NC-17
Жанр: Сложно определить
Размещение: Запрещено.
Фендом: Наруто.
Статус: Закончено.
Дисклеймер: все принадлежит Масаси Кисимото
Предупреждение: инцест, страшный ООС (Итачи-извращенец, пошлый Саске)
От автора: Много не получилось, ибо почти выдохлась фантазия на сессии (зато почти все пятерочки).
Нао-тян с прошедшим вас днем рождения и наступающим Новым годом) Простите, что так мало, может, потом еще допишу) Наслаждайтесь.... вечером^^

Кресло

Их переезд в новую квартиру занял всего несколько недель. Основная трудность – это подыскать жилплощадь, чтобы та не подорвала их небольшой бюджет. Много вещей продали, много выбросили. Шкатулку матери, хранившуюся в доме, почти что выпотрошили на предмет наличия золотых изделий и другого ювелирного товара, за счет которого впоследствии они покрыли две трети своих расходов. Итачи облазил отцовские запасы и выудил оттуда нехилую пачку купюр, лежавшую порционно среди старых документов и книг на непонятном языке, а также Саске не очень уважительно отнесся к семейным реликвиям, сойдя мощи какого-то могучего предка их Мадары не столь необходимыми в домашнем обиходе. Небольшой садик принял останки почтенно и без пререканий.
Больше всего вопросов вызвал тот огромный кожаный гигант, до этого обитавший в комнате Итачи без малых два года. У Саске было с ним связано очень много противоречивых воспоминаний, хотя инициатором их настроения, несомненно, являлся Итачи, умудрившийся превратить обычное офисное кресло в миниатюрный траходром. Не стоит даже спрашивать, почему Итачи и Саске, два кровных брата, дошли до такого, как удовлетворение своих плотских желаний и идеальных фантазий посредством друг друга. Хотя упоминание той ночи, когда они оба напились на вечеринке у некого сокурсника Итачи, уместно. Ведь до этого шел черед незабываемых открытий в порядке: «Не хочу девушек – О Боже, я гей! – Черт, он такой красивый – О Боже, я инцестник!», а после – ночь и утро, когда Итачи затрахал несчастного Саске почти буквально до смерти. С сего начались их непростые отношения.
Итачи мог долго игнорировать Саске, проходить мимо брата пару недель подряд, словно это не он имел обыкновение изнемогать младшего братишку, поставив того раком, не отвечать на приветствия и иногда даже не смотреть на Саске целыми сутками; а потом еще месяц не оставлять бедного Саске в покое, целуя и делая с ним всякие неприличные вещи в каждом темном углу. Саске боялся Итачи косвенно – только его непредсказуемости (конечно, это непредсказуемо, когда у тебя дрочат на заднем сидении машины, пока их родители на передних сидениях весело о чем-то говорят). Итачи никогда не делился с Саске своими идеями, что и делали все ситуации, в которые они попадали пикантными, опасными. Родители только единожды подозревали Саске в неугодном – после сеанса «непредсказуемости» Итачи, когда скрыть полностью все укусы было невозможно. Микото и Фугаку позвали Саске на беседу и, как следует, напоив младшего сына чаем, они неуклюже заговорили о необходимости контрацептивы и том, понимают ли он и, конечно же, его девушка, что секс в раннем возрасте опасен. Саске в жизни еще столько не врал родителям, сколько в тот вечер.
Итачи был скрытной личностью и очень красивой сволочью, способной напугать до смерти одним лишь выражением глаз. Но на Саске это всегда действовало либо восхищающее, либо возбуждающе. У его старшего брата были очаровательные глаза, темные, и, казалось, они мерцали в те моменты, когда Итачи испепелял Саске взглядом. Он понимал брата как никто другой, и в этом состояло преимущество Саске. Саске обожал своего брата, а потому замечал иногда тоскливые взгляды на кожаную мебель, стоявшую в кабинете отца.
На свой двадцатый день рождения Итачи получил в подарок от Саске огромное кожаное кресло.

***
Спустя пару месяцев Саске впервые растянули на этом кресле и отымели. Итачи тогда находился в скверном настроении, и неблагосклонность его намерений, для которых он, очевидно, и пригласил Саске к себе в комнату, выдавали развороты на подвижной ножке кресла. Итачи долго прожигал Саске взглядом, а потом поманил к себе ладонью. И пока его непутевый младший брат осторожно ступал к нему, тихо поинтересовался:
- Мать и отец уже уехали?
Саске кивнул, смутно чувствуя подозрительность вопросов Итачи.
- Они с ночевкой? – вкрадчиво продолжал порочный старший брат, когда его и Саске разделяла всего пара шагов.
Саске даже не кивнул – вопрос был явно риторический.
Итачи схватил брата и повалил на себя. Саске вырывался, скрипел зубами, параллельно тому, как рвалась одежда на нем, но он быстро забыл, что его насилуют, как только возражающие выкрики заткнули горячими губами и влажным языком. Дальше Саске рвал на себе одежду сам, а еще оставил рубашку Итачи без рукав, сломал молнию на его штанах и с удивлением обнаружил, что нижнее белье Итачи ему испортить не удастся по одной веской причине – не было белья на Итачи.
Эйфория спала после третьего раза, когда Итачи поставил Саске спиной к себе и перегнул его к столу, разглядывая растянутый анус. Он сильнее раздвигал ягодицы Саске, толкал пальцы внутрь, потом рассматривая остывшую сперму на пальцах. Крепко держал бедра протестующего брата, а потом снова сжимал уже покрасневшие ягодицы, чуть ли не любуясь на воспаленное отверстие, из которого медленно вытекали белые густые капли.
Саске негодовал опять. Громко, потому, что стыд заливал щеки алыми пятнами, и хотелось провалиться сквозь землю, ибо это действо затянулось не на пять минут. Саске вздрогнул, когда рассматриваемый «экспонат» осторожно поцеловали, а потом снова заполнили горячим членом. Итачи сразу стал двигаться в Саске. Он перевернул брата на спину и вглядывался в искаженное лицо Саске. Тот всхлипывал и раздирал полированную поверхность стола ногтями, мотал головой и кусал губы, ощущая жжение в заднице, сопровождающее удовольствие в чистом виде. Итачи был почти что диким. С непроницаемым лицом, лишь изредка брови хмурились и кривились губы. И легкий румянец на впалых щеках, когда Итачи толкался особенно сильно, слыша хлопки от ударов соприкосновения тел.
На следующий день школу Саске пропустил без сил даже встать, зато Итачи ходил свеж и почти что бодр, словно он отсыпался всю ночь.




У Саске с каждой частью этого предмета мебели были особые воспоминания. И на каждую часть он мог расписать пристрастия Итачи, так называемые фетиши и пунктики, которые по отдельности становились катастрофой для Саске.
К примеру, подлокотники. Что можно сделать с обычными подлокотниками, покрытыми кожей, если мыслить в рациональном русле? Если они плоские горизонтально, то удобно на них поставить кружку с каким-нибудь питьем; если рельефные, то в качестве подушки использование вполне возможно.
Но Итачи никогда в таких ситуациях не был рациональным мыслителем. Он составил сложный алгоритм пользования подлокотниками, для начала одев Саске как девчонку. Где Итачи приобрел все это, Саске не знал, но платье с пышной юбкой, чулки, кружевные трусики и высокие сапоги вогнали его в ужас неописуемый в смысле, что почему-то Саске с самого начала понял, для кого они.
Саске снова сопротивлялся, на этот раз по-настоящему и очень отчаянно. Но Итачи подло и очень предусмотрительно запер с самого начала дверь, а на гневный выкрик: «Куда ты дел ключ, извращенец??» он лишь только пожал плечами и загадочно улыбнулся, медленно наступая на Саске. Тот взвыл и стал биться в дубовый, красиво оформленный кусок древесины с таким рвением, будто Итачи – Чужой, а сам Саске по ошибке попал на роль актрисы, что все время выпускала тем тварям кислотные кишки наружу. Но Саске не удалось повторить подвиг этой роли: его в момент прижали к двери и стали горячо дышать в ухо, непристойно тереться о его зад и рассказывать подробно, что с Саске собираются сделать. Итачи всегда знал, как можно брать Саске. И тут он не прогадал, ощутив скоро, что сопротивление сошло на нет, а его младший брат уже просто млеет под настойчивостью старшего брата, идя навстречу прикосновением.
Упоминание платьев и чулок чуть все не испортило. Саске вновь завозился, стал отпихиваться, чем заслужил себе сеанс минета. Его сильно шлепнули спиной о все ту же дверь, спустили ему штаны до колен, и все платья и нежелания их одевать повылетали из головы. Итачи редко баловал Саске подобным, но тут до невменяемого разума дошла вменяемая мысль, что ради такого можно и потерпеть пышные юбки и утягивающие корсеты.
Итачи под самый конец, когда Саске громко стонал и задыхался, прервался и посмотрел на дрожащего брата снизу вверх. Он повел безропотного брата, у которого немного заплетались ноги, к столу, где в бережном порядке были разложены все девчачьи шмотки. Саске покорно позволял стягивать с себя одежду, а потом зачем-то снова одевать. Ткань была немного колючей, либо очень обтягивающей, но результатом Итачи был очень доволен. Настолько доволен, что он еще думал накрасить Саске, но все-таки передумал, опасаясь, что тут уже трюк с успокаиванием не пройдет.
Саске повели к тому проклятому креслу, посадили Итачи на колени… Итачи, думал Саске, крепче обнимая брата, какой он хороший, несмотря на все его… мысль остановилась. Саске внимательно огляделся: во-первых, в какой-то момент Саске ощутил, что привычных джинсов нет, и на ногах есть непривычно длинные носки; во-вторых, Итачи очень внимательно оглядывает его, и этот блеск в глазах, медленные поглаживания ничего невинного не могли сулить. Саске попытался чуть-чуть сдвинуться, и услышал громкий шелест юбок. Хотел положить руки на колени – и ощутил гладкий капрон и немного выступающий сетчатый рисунок на ногах.
Саске тихо выдохнул и зажмурился.
- Ну зачем все это?.. – пробормотал он, почти что ощущая стыд. Он уткнулся лбом Итачи в плечо.
Тот осторожно ласкал волосы брата, почти прижимаясь губами к уху младшего брата.
- Потому что ты прекрасен, Саске, – почти неслышно сказал Итачи, - ты так красив в этом…
Саске шумно выдохнул, чувствуя, как Итачи принялся целовать его тело через одежду, гладить плечи и бедра. Он тихо охал, когда ощущал укусы и крепкую хватку на плечах и руках.
Очень скоро Саске резко дернули, укладывая головой на подлокотник, а ноги пришлось свесит с другого, хотя с громоздкими сапогами это было не очень удобно. Итачи задрал юбку Саске. И снова принялся смотреть. Саске краснел, бледнел, и удивленно отмечал, что прикосновения старшего брата уж чересчур хорошо ощущаются сквозь кружево белья. Озарение пришло, как только он чуть-чуть приподнялся, и увидел, что такового элемента одежды не наблюдалось. А сами виновники недоумения Саске так и лежали на столе с ценником.
- А…
Итачи быстро сообразил, в какую сторону смотрит его брат.
- Они будут мешать нам, отото, - быстро пояснил он, а потом немного усмехнулся, - тебе будет неудобно раздвигать ноги.
Саске зыркнул на брата и лег обратно.
- Зачем так все время говорить, Итачи?..
Итачи сосредоточенно уже гладил член Саске, отчего тот как в тумане от интенсивных движений услышал ответ:
- Ну если ты так хочешь, в следующий раз ты их наденешь.
- Неееет… - простонал Саске, перед тем как его ноги подняли. Одну он нагло пристроил у Итачи на плечах, а вторую – за колено прижимал к груди.
Итачи чуть подъехал на кресле к столу за смазкой, и Саске с каким-то извращенным облегчением чувствовал, как пальцы старшего брата скользят внутри, растягивая анус. Саске опять дрожал, стонал под пристальным взглядом брата.
Кажется, он давно понял, что Итачи нравится наблюдать, настолько нравится, что он вытворял очень непотребные вещи с Саске только для того, чтобы семьдесят процентов всего действа просто являться наблюдателем. Ему нравилось пихать в Саске всякие больших размеров вещицы, чтобы с маниакальным блеском в глазах наблюдать за скольжением игрушки и самим Саске, когда тот почти уже на краю являл собой просто прекрасную картину, особенно вот такой – в платьице и чулках, с большим ненастоящим членом в заднице.
Но Итачи даже не беспокоился на этот счет – он мог в любое время сменить эту пластмассу, и тогда Саске не обойдется одними стонами и вздохами: Саске будет кричать и задыхаться, сильнее раздвигать ноги, драть чулки и сминать юбки, разводить себе ягодицы и сжимать основание члена Итачи под беспорядочным движением рук. И просить еще. Теперь Итачи знает.

***
Долго Итачи и Саске спорили о кресле, а точнее, как быть – выбрасывать или нет. Саске морщился, вспоминая те подобия бондажа, которые Итачи также не преминул продемонстрировать брату, и решительно заявлял, что в их новую квартиру это чудовище не поедет. Итачи зыркал на брата, почему-то принимая этот эпитет на себя. Почему именно, Саске даже не подумал, но зато очень удачно ссорился с Итачи насчет кресла и шел спать на диван. Утром он чинно обходил брата стороной, а если Итачи просыпался раньше Саске, то младший глупый брат заочно оставался без завтрака, потому что находиться в одной комнате с Итачи не хотелось. И не потому, что он очень обижен был на настойчивость старшего брата оставить кресло, а только по одной причине – Итачи ничего не стоило соблазнить Саске. И Саске знал это ой как хорошо.
Через пару дней периодичной «холодной войны» братья мирились. И опять же на том кресле, которое, в общем-то, не было ни в чем повинным, хотя Саске просто отказывался видеть резон такого применения мебели в себе и Итачи. Он запамятовал, что когда кресла не было, Итачи имел очень хорошую альтернативу – все, на что можно опереться/облокотиться/сесть/лечь. И централизация всего этого непотребства, проходившего ранее везде, где можно, по неизвестной причине не понравилось Саске.
Спор продолжался.
Пока однажды утром Итачи просто не выбросил кресло.
Саске проснулся с головной болью, виновник в которой – Итачи. Он мучил Саске всю ночь. Он. На кресле. Которое выкинул через два часа.
Саске осмотрелся – ведь уснул он на небольшом диванчике, стоявшем в комнате старшего брата, как возможность при наполненности помещения более на 1-2 человека еще сесть; поежился, кутаясь в пиджак Итачи и понял, что чего-то не хватает. Чего-то такого, с чем было связано множество воспоминаний – и о потере приличия, и о минете Итачи, пока тот миролюбиво беседовал с кем-то по телефону, изредка сжимая Саске волосы на голове, и о женских неудобных порно-тряпках. Кожаный гигант, в котором Итачи выглядел боссом, самой властью, исчез.
Саске выбежал из комнаты и первое, что он увидел – это глаза Итачи, который припечатал Саске к стене вот такого – голого в одном его пиджаке. Итачи долго всматривался в лицо Саске, хмурил брови. Он выглядел почти злым, разгневанным.
Затем он просто отпустил Саске и развернулся.
Мальчик сполз по стене на пол и зарыдал.

***
Жизнь Учих в новой квартире не то, чтобы была сладка, но она была громкой – и для соседей и для них самих. Квартира была в три раза меньше прежней, но одной комнаты на двоих хватало более чем. Мебели поместилось немного, поэтому единственное, что позволили себе Учихи – это огромную кровать. Стол стоял непользованный, словно с намеком для Саске.
За неделю до своего день рождения Итачи выдвинул стол на середину комнаты.
Все оставалось за Саске.