call Juri if you need him to cum. (с)
мне было плохо, когда я писала это 
и вот именно этот жанр серьезно и ответственно - большеникагда
Название: Гром в страстную ночь
Автор: Юрий-терминатор
Бета: fandom Noblesse 2013
Размер: мини, 1 989 слов
Пейринг: М-21/Регис К. Ландегрэ
Категория: слэш
Жанр: сентиментальный роман
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Жаркая история любви утонченного графа и его слуги.
Примечание: Попытка спародировать дамские романичики, полные соплей и нереальных сцен секса.
читать дальшеМрачная погода нависла над замком Лабортиньяк, нагоняя на всех его обитателей сонную непреодолимую лень. Сгустились тучи, темные и громоздкие, словно собрав в себе все отрицательные эмоции минувших дней. На улице умеренный холод сменялся слабым теплом и редкими проблесками осеннего солнца. Ветер рвал с деревьев сухие листья, кидал их в окна замка, отчего природа казалось более хмурой и неприветливой. Она будто предчувствовала свершение чего-то неизбежного, видела, что скоро еще один невинный цветок, хрупкий и нежный, будет сорван и отправлен на поругание! Еще одна невинная плоть будет пронзена оскверняющим лингамом, утянута в порок и безумствующие страсти! Наверняка оттого природа и сердится так: ее цветы, хоть и взрощенные в каменных стенах имений, так быстро топчут... Хотя… Что природе еще один оступившийся? Какое ей, переменчивой и всевластной, дело до чьих-то забот и головокружительных романов? Сколько на своем веку она повидала подобного? В забитых коморках, в шикарных хозяйских покоях, в пустынных галереях – все невидимое находилось у людей под носом, а желание спрятаться от глаз подальше было лишь еще одним пламенным чувством риска. Возможно, что природа сейчас скучающе смотрела в окна библиотеки, в которой вот-вот должен был грянуть гром.
Молодой граф Регис К. Ландегрэ, находившийся там, с присущей аристократом изящной ленцой листал хрусткие страницы книги в красном бархатном переплете. Безучастным взглядом он скользил по предложениям, не разбирая написанных слов, мучаясь от неясного тревожного чувства, усугубляемого темными непроглядными тучами за узорным окном. Граф Регис постоянно поправлял идеально уложенные волосы цвета ослепительной платины, то и дело дергал накрахмаленные манжеты кристально-белой рубашки. Душа его беспокойно металась, а сердце замирало в неясной тревоге и тоске. Регис часто поднимал рассеянный взгляд на дверь, а потом снова возвращался к чтению, и все также слова казались ему чем-то чужим и ненужным. Он проделывал это раз за разом, постепенно теряя время, пока не услышал спешный топот, приближавшийся к двери библиотеки. Регис быстро разгладил страницы и перевел свой взгляд на книгу, стараясь вникнуть хотя бы в одно самое маленькое словечко.
Тяжелая дверь, украшенная позолотой и орнаментами, открылась с ужасающим грохотом, и на пороге возник статный молодой человек. Регис, который до этого сидел, вальяжно раскинувшись, в обитом бархатом кресле и читал один из полюбившихся ему романов, подскочил, возмущенно воззрившись на визитера. Он хотел криком прогнать нежданного гостя, выставить того, кто осмелился нарушить покой графа Региса, за дверь библиотеки. Регис уже поднял руку резким элегантным движением, сердце его запылало праведным негодованием, как вдруг весь запал его исчез, и горячее жжение разлилось в молодой груди, а сердце разом ухнуло куда-то вниз, стоило только осознать, кто именно вошел в комнату.
Это был некто по имени Эм, один из прислуги Франкенштейна, в чьем замке в эту пору проживал Регис. Эм был молодым мужчиной весьма неординарной внешности: серые волосы едва касались плеч, неаккуратно остриженные пряди обрамляли хмурое лицо, отмеченное пугающим шрамом поперек рта. Сложно было определить его возраст, а на любые личные вопросы он предпочитал отмалчиваться, просто не замечая их, поэтому количество прожитых им зим являлось большой тайной, существование которой изрядно мучило Региса. Да и поведение Эма всегда оставляло желать лучшего, более, того, он вел себя почти как дикарь! Поклоны важным господам всегда выходили у него скупыми, а уважения в словах было меньше, чем молока в птице! Хотя и стоило признать, что с работой своей он справлялся превосходно, но прислуга знати, тем не менее, помимо отличной работоспособности должна была еще и отличаться воспитанностью и прекрасным знанием придворного этикета.
- Что за ужасная неэлегантность! – в первый раз пообщавшись со слугой, воскликнул Регис, и этот вскрик прозвучал так, словно был объявлением тихой войны между слугой и истинным аристократом.
Объявление это, судя по всему, было принято с азартом и удовольствием, чему доказательствами явились множество испорченных и перекрахмаленных вещей, переперченных блюд, а последствиями – нелепые и неудобные ситуации, за которые Эм расплачивался по всей строгости.
Эта война велась хладнокровно и безудержно, и никто в имении будто бы не замечал происходящего, пока однажды Регис не получил письмо из родных земель, в котором требовали его немедленного возвращения.
«Многоуважаемая Сейра Дж. Роярд почтила нас своим визитом. Она собирается задержаться на несколько недель, и я настоятельно советую тебе увидеться с новой главой рода Роярд», - писал Геджутель Р. Ландегрэ, - «Кое-какие обстоятельства вынудили нас принять ее в качестве равной. Упоминать эти обстоятельства в письме было бы неразумно, и посему присутствует необходимость поговорить с тобой тет-а-тет. Сроку тебе неделя, а затем я отправлюсь за тобой сам». В правом нижнем углу размашисто красовалась подпись с именной печатью, и этот летящий элегантный почерк всегда приводил Региса в восторг. Но теперь он думал только о том, что в очередной раз семейные дела отрывают его от столь… от чего-то, что он пока еще не постиг до конца, но уже чувствовал неумолимое приближение к разгадке. Однако перечить старшему в роде Регис не мог, поэтому, как бы отчаянно не хотелось уезжать, он стал покорно (и незамедлительно) собираться.
Граф Франкенштейн искренне расстроился отъезду своего юного друга, но, будучи посвященным в причины таких поспешных сборов, не стал удерживать своего гостя. По замку бегали расторопные слуги, помогая графу собирать вещи. Они мельтешили перед взглядом Региса, который, даже устав от подобной суматохи, искал и никак не мог найти во всей услужливой толпе хмурый взгляд серых глаз. Будто бы Эм вообще не являлся его взору все это время. Тоска, и без того гнетущая душу юного графа, снедала его все сильнее.
Сборы заняли всего двое суток, безумных и напряженных. Регис все сильнее нервничал и не мог понять, что с ним происходит. Он смотрел на собственные вещи, уложенные и упакованные, со скукой – как будто чего-то не хватало ему, как будто нужен был кто-то, кто сможет одним своим присутствием обесцветить это тряпье и стать хмурым, но ярким солнцем в восхищенных юношеских глазах.
Остаток свободного времени до отъезда Регис хотел провести в библиотеке за чтением, в этом магическом месте, в котором он - увы и ах - успел побывать всего несколько раз за два восхитительных месяца. О своем решении он с гордостью сообщил слуге, заправлявшему постель; и попросил при этом, чтобы никто не беспокоил его. Однако план Региса был нарушен внезапным вторжением в его тихую обитель. Эм, пропадавший до этого где-то два дня, и ныне с грохотом ворвавшийся в царство книг и пыли, стоял на пороге, потрепанный и тяжело дышащий. Взгляд его пылал каким-то неясным безумием, от которого у Региса слабели колени и пропадало всякое желание говорить. Это безумие заставляло страстное сердце юноши биться в сумасшедшем ритме, изящные ладони неэлегантно потели, а к белым щекам прилил розовые румянец.
Регис еще сам не до конца осознавал, что происходит, но и на дерзкое поведение непредсказуемого слуги ему хотелось лишь ответить глубоким страстным стоном, полного неясного отчаяния.
Все метания разрешил низкий злой голос:
- Свалить решил, аристократишка, да?
Регис вспыхнул, как будто услышал в этом хлестком нервном говоре какие-то новые прелестные его сердцу звуки. Он чувствовал, как горит его лицо, жарко было даже ушам и шее – по ней медленно сползала капелька холодного пота. Хотя вопрос был ужасающе грубым и Регис имел полное право возмутиться, накричать на нахала и выпроводить его отсюда, эти слова безграмотного слуги юному аристократу было не по силам оставить без ответа.
- Обстоятельства вынудили меня, - хрипло выдохнул Регис и сделал нерешительный шаг вперед, все сильнее поддаваясь разгорающейся в душе страсти.
Эм зарычал, подобно дикому зверю, и в три резких порывистых шага преодолел расстояние между ними, захватив Региса в свои жаркие объятия.
- Какой же ты наглый мальчишка, - сказал он и накрыл тонкий приоткрытый рот горячим поцелуем. Регис ответил ему тихим стоном в губы.
Мир словно взорвался в свете, ослепительно белом и горячем. Он ошпарил нежную юношескую кожу жаром вожделения, украл из худой груди и без того неровное дыхание и лишил Региса какой-либо возможности держаться ровно на ногах. Все закрутилось и завертелось вокруг, и бурлили неистово чувства, разжигаемые страстными горячими поцелуями. Регис покорялся этим рукам, жарким нетерпеливым движениям и громко надрывно стонал, когда чувствовал, как к пламенеющим чреслам его жмется чужая каменная плоть.
Тонкие белые ресницы трепетали, нетерпеливо дрожали руки, когда юный граф, сгорающий от любви к своему слуге, раздирал неприглядную рубашку на сильной мужской груди.
- Возьми меня быстрее, безродный! - простонал Регис, и его грубо повалили на софу, которая будто из ниоткуда появилась рядом в самый нужный момент. Послышался треск раздираемого камзола, и Регис нисколько не воспротивился тому, как ужасно обошлись с такой дорогой вещью. Он не смел и думать о том, что сейчас что-то может быть дороже этих безумных поцелуев и ощущения твердокаменного мужского орудия, словно бы рвавшегося из тесного плена брюк. Регис тянулся навстречу рукам, жадно шарившим под его рубашкой, и протяжно стонал, когда мозолистые пальцы случайно задевали его чувствительные соски.
- Не медли, возьми меня, грубый варвар! - воскликнул нетерпеливо граф, судорожными движениями пытаясь стянуть с себя брюки. Одно резкое движение в исполнении страстного слуги решило все проблемы - Регис раздвинул тонкие белые ноги, демонстрируя свою возбужденную плоть и нежную розовую дырочку, что неистово желала сейчас немедленно ощутить в себе движения соития.
Регис чувствовал себя пустым, особенно, когда он наконец смог увидеть мужское достоинство, направленное прямо на худое тщедушное тело. Нетерпение захлестнуло его волной, и грубых пальцев, терзавших девственные лепестки его нутра, было недостаточно. Телесная жажда мучила юного графа, и утолить эту жажду мог только один человек.
- Сорви же этот цветок! - простонал Регис, и был немедленно пронзен горячим твердым жезлом, коим мужчина обладает с рождения.
Регис вскрикнул от боли, которая значила потерю его невинности, но уже в следующую секунду волна удовольствия утянула его в мир радости и истинных эмоции, испепелявших утонченную натуру графа. Он с головой кинулся в ощущения, захлебываясь своими стонами. Он ощущал необъяснимое единство, слияние с человеком, что пронзал его своим мощным горячим орудием. Регис был ножнами, для которых был найден лучший клинок, тот самый, тот единственный.
- Сильнее! Сильнее! Ах, какой же ты подлец! - стонал он, как обезумевшее животное, двигаясь навстречу быстрому головокружительному ритму. – Бери, бери меня сильнее!
И забывался раз за разом в ослепляющих вспышках удовольствия, пока под конец его целостно не поглотило истинное наслаждение, не накрыло с головой, отчего шаткий мир перед глазами Региса взорвался на сотни тысяч сияющих осколков.
Утомленный, едва дышащий граф лежал на софе, чувствуя в себе горячее семя и опадающее мужское орудие. Нежные истерзанные страстными поцелуями губы были приоткрыты и манили своим алым, как вишня, цветом.
Эм, не удержавшись от соблазна, склонился над мелко подрагивающим в экстазе телом и поцеловал осторожно чувственный и нежный, словно лепестки срезанной розы, рот. Регис тихо выдохнул в ответ, и большие сильные ладони обхватили его белые худые плечи.
- Мой дорогой мучитель... - пробормотал он бессильно в чужие губы и услышал тихий смешок. Душа невыносимо плавилась в неге.
- Да, моя прелестная графиня, - ласково сказал нахальный Эм, и вся истома испарилась в одно мгновение.
- Да как ты смеешь! – подскочил Регис, голый и преисполненный праведного негодования. – Я граф! И принадлежу древнему роду Ландегрэ! И ты имеешь ни малейшего права говорить мне подобное, безродный!
Он размахивал своими изящными руками, сверкал злыми очами и ходил по библиотеке совершенно голый, обнаженный и беззащитный, как шиповник, у которого срезали шипы. Он настолько увлекся своим монологом, что не сразу услышал напряженной тишины, опустившейся на библиотеку. И лишь когда громыхнуло за окном, Регис прервался и посмотрел на Эма, в глазах которого плясали знакомые черти. Те самые, что совсем недавно своими дикими плясками вскружили его юную голову.
- О, граф Регис К. Ландегрэ! – насмешливо поклонился Эм. – Боюсь, завтра вы никуда не сможете поехать. Несмотря даже на то, что в этом замке обитает такой отвратительный слуга.
Регис шумно сглотнул.
- Почему?
Эм сделал плавное движение рукой в сторону окна.
- За окном ливень, мой граф, и завтра вы не сможете ехать по размытым дорогам. Карета попросту застрянет в какой-нибудь яме. – Слуга сделал осторожный шаг вперед. – И вам придется идти обратно пешком, за помощью.
- За помощью? – покраснел Регис, глядя на то, как вновь медленно и безвозвратно наливается кровью желанный стержень Эма.
- Именно, - кивнул Эм и стремительно рванул вперед, заваливая Региса на еще одну софу, оказавшуюся совсем рядом.
Регис выдохнул тихое «Ах-х-х!», надеясь, что его согласие было понято с должным уважением; и закрыл глаза, полностью отдаваясь этим губам, этим рукам и этому нефритовому драгоценному стержню.
А за окном в это время с небес ливнем срывалась вода, по воле щедрой природы, решившей подарить двум молодым людям еще один день.
+потрясная гиф-юллюстрация от Синь-Синь
смотреть
и вот именно этот жанр серьезно и ответственно - большеникагдаНазвание: Гром в страстную ночь
Автор: Юрий-терминатор
Бета: fandom Noblesse 2013
Размер: мини, 1 989 слов
Пейринг: М-21/Регис К. Ландегрэ
Категория: слэш
Жанр: сентиментальный роман
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Жаркая история любви утонченного графа и его слуги.
Примечание: Попытка спародировать дамские романичики, полные соплей и нереальных сцен секса.
читать дальшеМрачная погода нависла над замком Лабортиньяк, нагоняя на всех его обитателей сонную непреодолимую лень. Сгустились тучи, темные и громоздкие, словно собрав в себе все отрицательные эмоции минувших дней. На улице умеренный холод сменялся слабым теплом и редкими проблесками осеннего солнца. Ветер рвал с деревьев сухие листья, кидал их в окна замка, отчего природа казалось более хмурой и неприветливой. Она будто предчувствовала свершение чего-то неизбежного, видела, что скоро еще один невинный цветок, хрупкий и нежный, будет сорван и отправлен на поругание! Еще одна невинная плоть будет пронзена оскверняющим лингамом, утянута в порок и безумствующие страсти! Наверняка оттого природа и сердится так: ее цветы, хоть и взрощенные в каменных стенах имений, так быстро топчут... Хотя… Что природе еще один оступившийся? Какое ей, переменчивой и всевластной, дело до чьих-то забот и головокружительных романов? Сколько на своем веку она повидала подобного? В забитых коморках, в шикарных хозяйских покоях, в пустынных галереях – все невидимое находилось у людей под носом, а желание спрятаться от глаз подальше было лишь еще одним пламенным чувством риска. Возможно, что природа сейчас скучающе смотрела в окна библиотеки, в которой вот-вот должен был грянуть гром.
Молодой граф Регис К. Ландегрэ, находившийся там, с присущей аристократом изящной ленцой листал хрусткие страницы книги в красном бархатном переплете. Безучастным взглядом он скользил по предложениям, не разбирая написанных слов, мучаясь от неясного тревожного чувства, усугубляемого темными непроглядными тучами за узорным окном. Граф Регис постоянно поправлял идеально уложенные волосы цвета ослепительной платины, то и дело дергал накрахмаленные манжеты кристально-белой рубашки. Душа его беспокойно металась, а сердце замирало в неясной тревоге и тоске. Регис часто поднимал рассеянный взгляд на дверь, а потом снова возвращался к чтению, и все также слова казались ему чем-то чужим и ненужным. Он проделывал это раз за разом, постепенно теряя время, пока не услышал спешный топот, приближавшийся к двери библиотеки. Регис быстро разгладил страницы и перевел свой взгляд на книгу, стараясь вникнуть хотя бы в одно самое маленькое словечко.
Тяжелая дверь, украшенная позолотой и орнаментами, открылась с ужасающим грохотом, и на пороге возник статный молодой человек. Регис, который до этого сидел, вальяжно раскинувшись, в обитом бархатом кресле и читал один из полюбившихся ему романов, подскочил, возмущенно воззрившись на визитера. Он хотел криком прогнать нежданного гостя, выставить того, кто осмелился нарушить покой графа Региса, за дверь библиотеки. Регис уже поднял руку резким элегантным движением, сердце его запылало праведным негодованием, как вдруг весь запал его исчез, и горячее жжение разлилось в молодой груди, а сердце разом ухнуло куда-то вниз, стоило только осознать, кто именно вошел в комнату.
Это был некто по имени Эм, один из прислуги Франкенштейна, в чьем замке в эту пору проживал Регис. Эм был молодым мужчиной весьма неординарной внешности: серые волосы едва касались плеч, неаккуратно остриженные пряди обрамляли хмурое лицо, отмеченное пугающим шрамом поперек рта. Сложно было определить его возраст, а на любые личные вопросы он предпочитал отмалчиваться, просто не замечая их, поэтому количество прожитых им зим являлось большой тайной, существование которой изрядно мучило Региса. Да и поведение Эма всегда оставляло желать лучшего, более, того, он вел себя почти как дикарь! Поклоны важным господам всегда выходили у него скупыми, а уважения в словах было меньше, чем молока в птице! Хотя и стоило признать, что с работой своей он справлялся превосходно, но прислуга знати, тем не менее, помимо отличной работоспособности должна была еще и отличаться воспитанностью и прекрасным знанием придворного этикета.
- Что за ужасная неэлегантность! – в первый раз пообщавшись со слугой, воскликнул Регис, и этот вскрик прозвучал так, словно был объявлением тихой войны между слугой и истинным аристократом.
Объявление это, судя по всему, было принято с азартом и удовольствием, чему доказательствами явились множество испорченных и перекрахмаленных вещей, переперченных блюд, а последствиями – нелепые и неудобные ситуации, за которые Эм расплачивался по всей строгости.
Эта война велась хладнокровно и безудержно, и никто в имении будто бы не замечал происходящего, пока однажды Регис не получил письмо из родных земель, в котором требовали его немедленного возвращения.
«Многоуважаемая Сейра Дж. Роярд почтила нас своим визитом. Она собирается задержаться на несколько недель, и я настоятельно советую тебе увидеться с новой главой рода Роярд», - писал Геджутель Р. Ландегрэ, - «Кое-какие обстоятельства вынудили нас принять ее в качестве равной. Упоминать эти обстоятельства в письме было бы неразумно, и посему присутствует необходимость поговорить с тобой тет-а-тет. Сроку тебе неделя, а затем я отправлюсь за тобой сам». В правом нижнем углу размашисто красовалась подпись с именной печатью, и этот летящий элегантный почерк всегда приводил Региса в восторг. Но теперь он думал только о том, что в очередной раз семейные дела отрывают его от столь… от чего-то, что он пока еще не постиг до конца, но уже чувствовал неумолимое приближение к разгадке. Однако перечить старшему в роде Регис не мог, поэтому, как бы отчаянно не хотелось уезжать, он стал покорно (и незамедлительно) собираться.
Граф Франкенштейн искренне расстроился отъезду своего юного друга, но, будучи посвященным в причины таких поспешных сборов, не стал удерживать своего гостя. По замку бегали расторопные слуги, помогая графу собирать вещи. Они мельтешили перед взглядом Региса, который, даже устав от подобной суматохи, искал и никак не мог найти во всей услужливой толпе хмурый взгляд серых глаз. Будто бы Эм вообще не являлся его взору все это время. Тоска, и без того гнетущая душу юного графа, снедала его все сильнее.
Сборы заняли всего двое суток, безумных и напряженных. Регис все сильнее нервничал и не мог понять, что с ним происходит. Он смотрел на собственные вещи, уложенные и упакованные, со скукой – как будто чего-то не хватало ему, как будто нужен был кто-то, кто сможет одним своим присутствием обесцветить это тряпье и стать хмурым, но ярким солнцем в восхищенных юношеских глазах.
Остаток свободного времени до отъезда Регис хотел провести в библиотеке за чтением, в этом магическом месте, в котором он - увы и ах - успел побывать всего несколько раз за два восхитительных месяца. О своем решении он с гордостью сообщил слуге, заправлявшему постель; и попросил при этом, чтобы никто не беспокоил его. Однако план Региса был нарушен внезапным вторжением в его тихую обитель. Эм, пропадавший до этого где-то два дня, и ныне с грохотом ворвавшийся в царство книг и пыли, стоял на пороге, потрепанный и тяжело дышащий. Взгляд его пылал каким-то неясным безумием, от которого у Региса слабели колени и пропадало всякое желание говорить. Это безумие заставляло страстное сердце юноши биться в сумасшедшем ритме, изящные ладони неэлегантно потели, а к белым щекам прилил розовые румянец.
Регис еще сам не до конца осознавал, что происходит, но и на дерзкое поведение непредсказуемого слуги ему хотелось лишь ответить глубоким страстным стоном, полного неясного отчаяния.
Все метания разрешил низкий злой голос:
- Свалить решил, аристократишка, да?
Регис вспыхнул, как будто услышал в этом хлестком нервном говоре какие-то новые прелестные его сердцу звуки. Он чувствовал, как горит его лицо, жарко было даже ушам и шее – по ней медленно сползала капелька холодного пота. Хотя вопрос был ужасающе грубым и Регис имел полное право возмутиться, накричать на нахала и выпроводить его отсюда, эти слова безграмотного слуги юному аристократу было не по силам оставить без ответа.
- Обстоятельства вынудили меня, - хрипло выдохнул Регис и сделал нерешительный шаг вперед, все сильнее поддаваясь разгорающейся в душе страсти.
Эм зарычал, подобно дикому зверю, и в три резких порывистых шага преодолел расстояние между ними, захватив Региса в свои жаркие объятия.
- Какой же ты наглый мальчишка, - сказал он и накрыл тонкий приоткрытый рот горячим поцелуем. Регис ответил ему тихим стоном в губы.
Мир словно взорвался в свете, ослепительно белом и горячем. Он ошпарил нежную юношескую кожу жаром вожделения, украл из худой груди и без того неровное дыхание и лишил Региса какой-либо возможности держаться ровно на ногах. Все закрутилось и завертелось вокруг, и бурлили неистово чувства, разжигаемые страстными горячими поцелуями. Регис покорялся этим рукам, жарким нетерпеливым движениям и громко надрывно стонал, когда чувствовал, как к пламенеющим чреслам его жмется чужая каменная плоть.
Тонкие белые ресницы трепетали, нетерпеливо дрожали руки, когда юный граф, сгорающий от любви к своему слуге, раздирал неприглядную рубашку на сильной мужской груди.
- Возьми меня быстрее, безродный! - простонал Регис, и его грубо повалили на софу, которая будто из ниоткуда появилась рядом в самый нужный момент. Послышался треск раздираемого камзола, и Регис нисколько не воспротивился тому, как ужасно обошлись с такой дорогой вещью. Он не смел и думать о том, что сейчас что-то может быть дороже этих безумных поцелуев и ощущения твердокаменного мужского орудия, словно бы рвавшегося из тесного плена брюк. Регис тянулся навстречу рукам, жадно шарившим под его рубашкой, и протяжно стонал, когда мозолистые пальцы случайно задевали его чувствительные соски.
- Не медли, возьми меня, грубый варвар! - воскликнул нетерпеливо граф, судорожными движениями пытаясь стянуть с себя брюки. Одно резкое движение в исполнении страстного слуги решило все проблемы - Регис раздвинул тонкие белые ноги, демонстрируя свою возбужденную плоть и нежную розовую дырочку, что неистово желала сейчас немедленно ощутить в себе движения соития.
Регис чувствовал себя пустым, особенно, когда он наконец смог увидеть мужское достоинство, направленное прямо на худое тщедушное тело. Нетерпение захлестнуло его волной, и грубых пальцев, терзавших девственные лепестки его нутра, было недостаточно. Телесная жажда мучила юного графа, и утолить эту жажду мог только один человек.
- Сорви же этот цветок! - простонал Регис, и был немедленно пронзен горячим твердым жезлом, коим мужчина обладает с рождения.
Регис вскрикнул от боли, которая значила потерю его невинности, но уже в следующую секунду волна удовольствия утянула его в мир радости и истинных эмоции, испепелявших утонченную натуру графа. Он с головой кинулся в ощущения, захлебываясь своими стонами. Он ощущал необъяснимое единство, слияние с человеком, что пронзал его своим мощным горячим орудием. Регис был ножнами, для которых был найден лучший клинок, тот самый, тот единственный.
- Сильнее! Сильнее! Ах, какой же ты подлец! - стонал он, как обезумевшее животное, двигаясь навстречу быстрому головокружительному ритму. – Бери, бери меня сильнее!
И забывался раз за разом в ослепляющих вспышках удовольствия, пока под конец его целостно не поглотило истинное наслаждение, не накрыло с головой, отчего шаткий мир перед глазами Региса взорвался на сотни тысяч сияющих осколков.
Утомленный, едва дышащий граф лежал на софе, чувствуя в себе горячее семя и опадающее мужское орудие. Нежные истерзанные страстными поцелуями губы были приоткрыты и манили своим алым, как вишня, цветом.
Эм, не удержавшись от соблазна, склонился над мелко подрагивающим в экстазе телом и поцеловал осторожно чувственный и нежный, словно лепестки срезанной розы, рот. Регис тихо выдохнул в ответ, и большие сильные ладони обхватили его белые худые плечи.
- Мой дорогой мучитель... - пробормотал он бессильно в чужие губы и услышал тихий смешок. Душа невыносимо плавилась в неге.
- Да, моя прелестная графиня, - ласково сказал нахальный Эм, и вся истома испарилась в одно мгновение.
- Да как ты смеешь! – подскочил Регис, голый и преисполненный праведного негодования. – Я граф! И принадлежу древнему роду Ландегрэ! И ты имеешь ни малейшего права говорить мне подобное, безродный!
Он размахивал своими изящными руками, сверкал злыми очами и ходил по библиотеке совершенно голый, обнаженный и беззащитный, как шиповник, у которого срезали шипы. Он настолько увлекся своим монологом, что не сразу услышал напряженной тишины, опустившейся на библиотеку. И лишь когда громыхнуло за окном, Регис прервался и посмотрел на Эма, в глазах которого плясали знакомые черти. Те самые, что совсем недавно своими дикими плясками вскружили его юную голову.
- О, граф Регис К. Ландегрэ! – насмешливо поклонился Эм. – Боюсь, завтра вы никуда не сможете поехать. Несмотря даже на то, что в этом замке обитает такой отвратительный слуга.
Регис шумно сглотнул.
- Почему?
Эм сделал плавное движение рукой в сторону окна.
- За окном ливень, мой граф, и завтра вы не сможете ехать по размытым дорогам. Карета попросту застрянет в какой-нибудь яме. – Слуга сделал осторожный шаг вперед. – И вам придется идти обратно пешком, за помощью.
- За помощью? – покраснел Регис, глядя на то, как вновь медленно и безвозвратно наливается кровью желанный стержень Эма.
- Именно, - кивнул Эм и стремительно рванул вперед, заваливая Региса на еще одну софу, оказавшуюся совсем рядом.
Регис выдохнул тихое «Ах-х-х!», надеясь, что его согласие было понято с должным уважением; и закрыл глаза, полностью отдаваясь этим губам, этим рукам и этому нефритовому драгоценному стержню.
А за окном в это время с небес ливнем срывалась вода, по воле щедрой природы, решившей подарить двум молодым людям еще один день.
+потрясная гиф-юллюстрация от Синь-Синь
смотреть
@темы: ФБ, Noblesse, мозгом наружу, «Петр I прорубил очко в Европу» (с), люди, обнимашки и любовь, Фанфики
